Стокгольмский синдром – один из самых известных психологических феноменов. Его используют в кино и сериалах, вокруг него существует множество мифов и даже шуток. Что же это такое, как работает и в каких ситуациях проявляется — рассказывает главный психиатр и психотерапевт нашей клиники Василий Шуров.

Вопреки распространенному заблуждению, стокгольмский синдром – не психиатрический диагноз.

Это психологический феномен. Он описывает естественные защитные механизмы психики, которые возникают у некоторых людей в момент угрозы их здоровью и жизни.

Это не совсем так.

Стокгольмский синдром – не про любовь, а про выживание.

Этот защитный механизм проявляется под воздействие сильного стресса на фоне угрозы здоровью и жизни: например, при захвате заложников, похищении, психологическом, физическом или сексуальном насилии (или угрозах насилия).

При этом жертва не влюбляется в агрессора в прямом смысле этого слова. Она пытается под него «подстроиться» – ведет себя и действует таким образом, чтобы не навлечь на себя гнев агрессора, ощутить себя в безопасности.

Сочувствует. Проявляет эмпатию к агрессору, ищет оправдания его поведению.

Он не виноват, его вынудили поступать так жестоко!

Проявляет симпатию. Вежливо и обходительно общается с агрессором, пытается добиться его расположения.

Слушается. Жертва может беспрекословно подчиняться приказам преступника. Более того, она даже может проявлять инициативу, «предугадывая» желания агрессора, чтобы добиться его симпатии.

Я могу принести воды, приготовить поесть! Я могу взять в руки оружие и защищать агрессора от полиции!

Идентифицирует себя с агрессором. Этот защитный механизм лежит в основе стокгольмского синдрома. Жертва начинает бессознательно отождествлять себя с агрессором, перенимать его образ мышления и поведения.

Если же жертва действительно влюбляется в агрессора и заводит с ним долгосрочные отношения – это связано скорее не с самим стокгольмским синдромом, а с другими негативными факторами. У жертвы может быть предрасположенность к абьюзивным отношениям – например, на фоне страха одиночества и нарушения системы привязанности. Подробнее об этом мы писали здесь.

Нет, это еще одно заблуждение. Согласно данным исследователей о более чем 1200 случаев захвата заложников, синдром проявлялся лишь у 8% жертв.

С чем это связано?

Стокгольмский синдром как механизм защиты – достаточно инфантильная реакция, характерная для психологически незрелых личностей. Агрессор выступает «хозяином их жизни», наиболее авторитетной фигурой, поэтому возникает потребность подчиняться, оправдывать его действия, завоевывать его симпатию.

Но в стрессовых ситуациях мы можем повести себя самым непредсказуемым образом, особенно – если на кону стоит защита нашей жизни. И это – нормально. Поэтому использовать термин «стокгольмский синдром» для обвинения жертвы или даже оправдания преступника – недопустимо.

Дискуссия об этом явлении началась с захвата сотрудников одного из банков Стокгольма в Швеции в 1973 году. Злоумышленник-рецидивист – Ян-Эрик Олссон – взял в заложники трех женщин и одного мужчину, убил полицейского и потребовал от органов правопорядка доставить в банк его сокамерника Кларка Улоффсона, сидевшего в тюрьме. Это требование было выполнено.

При этом заложники банка встали на сторону злоумышленников. Они звонили премьер-министру страны с просьбой выполнять все требования грабителей, обвиняли в своих бедах некомпетентную полицию и государство. Даже после освобождения из плена они продолжали занимать сторону преступников, более того – оплатили им адвокатов. А второго злоумышленника – Кларка Улоффсона – и вовсе называли защитником, который пытался их спасти. Благодаря этим показаниям с Кларка сняли все обвинения.

В дальнейшем же бывшие заложники продолжили поддерживать связь с Кларком, дружили семьями.

Во время этого инцидента полицию города консультировал психиатр Нильс Бейерут. Ему приходилось отвечать на вопросы журналистов, и для объяснения поведения заложников он придумал термин «Стокгольмский синдром».

Позднее сам врач и придуманный им «диагноз» подвергались критике – дело в том, что Бейерут не общался с жертвами ограбления лично, он лишь пытался как-то объяснить прессе странное поведение заложников и их нападки на полицию.

Тем не менее, это явление было знакомо ученым и раньше – например, идентификацию с агрессором как механизм психологической защиты описывал еще Зигмунд Фрейд. Просто стокгольмский случай стал резонансным, и при последующих трагедиях с похожим поведением жертв преступлений использовался именно термин доктора Бейерута.

Этот защитный механизм можно встретить не только у заложников и жертв похищения. Рассмотрим более распространенные вариации синдрома.

Жертвы сект и мошенничества

Проявление синдрома может вызвать не только острый стресс при угрозе насилия, но и просто кризисные жизненные периоды.

И этим активно пользуются разного рода мошенники – как религиозные, так и финансовые.

Например, в сектах людей подвергают очень жесткому психологическому воздействию. Есть один «гуру» или целая группа вышестоящих «чинов», которые выступают в роли абсолютных авторитетов, полностью распоряжаются жизнью остальных участников – вплоть до лишения имущества и жизни.

Один из самых красочных примеров – печально известная община «Джонстаун», часть секты «Храм народов» в США. В 1978 году 909 участников общины (включая 200 детей) совершили групповое самоубийство при помощи цианида.

Ключевая цель сект – психологически незрелые, неуверенные в себе люди, которые находятся в остром духовном поиске, состоянии жизненного кризиса. Сектанты задают человеку «возвышенные» вопросы: зачем живешь, что скажешь Богу после смерти, что делаешь для спасения своей души. И предлагают своей жертве помощь в духовных поисках, счастливую загробную жизнь.

Примерно по такому же принципу работают и обычные мошенники – например, организаторы финансовых пирамид или инфоцыгане. Просто они «закрывают» другие потребности – более приземленные, бытовые:

У тебя низкий уровень жизни, ты не можешь себе позволить все те вещи, которые так жаждешь. Тебе приходится тяжело работать за копейки или годами повышать квалификацию. А вот есть мы – с легкостью получаем и имеем огромные суммы, живем комфортно и ярко. Присоединяйся к нам – и сможешь так же!

И когда уязвимый человек попадается на удочку, мошенник разворачивает свою преступную деятельность – забирает у него деньги, имущество. У жертвы же включается механизм защиты – и она до последнего оправдывает агрессора.

Подробнее о том, как работает инфоцыганство, мы писали здесь.

Еще одна вариация проявления стокгольмского синдрома – абьюзивные отношения.

Здесь нет какого-то резкого насилия, прямой угрозы. События развиваются постепенно:

Идеализация. Абьюзер знакомится с жертвой и обхаживает ее – превозносит, восхищается, засыпает комплиментами. При этом он форсирует развитие отношений (подталкивает жертву быстрее съехаться, оформить брак или завести детей), и пытается изолировать ее (критикует друзей и ревнует к ним, предлагает уволиться с работы и т.д.).

Нагнетание. Когда абьюзер чувствует, что жертва попалась на крючок и привязана к нему, маски сбрасываются. На жертву постепенно начинают сыпаться колкости, претензии, обвинения. Агрессор резко спускает ее с привычного пьедестала.

Разрядка. Конфликт достигает пика. Агрессор применяет ярко выраженное насилие. Психологическое – крики, оскорбления, обесценивание, угрозы. Физическое – замахи, швыряние предметов или прямые удары. Сексуальное – интимные прикосновения и принуждения к близости против воли. Репродуктивное – попытка обманом отказаться от контрацепции или уговоры оставить нежеланного ребенка. Экономическое – отказ обеспечивать жертву, отбирание денег и ценностей, попытка выгнать из дома и т.д.

Примирение. Агрессор может использовать газлайтинг, чтобы обесценить страдания жертвы и перенести на нее ответственность за свои проступки: «Ты все не так поняла и надумала! Ты сама виновата! Ты меня довела! Раньше ты была лучше!». Или же жертва самостоятельно оправдывает насилие – именно здесь проявляется стокгольмский синдром:

«Медовый месяц». После примирения все утихает – абьюзер снова становится добрым, заботливым и любящим. Жертве кажется, что произошедшее насилие было чем-то случайным, или же думает, что больше не допустит подобного. Но через какое-то время цикл абьюза снова приходит к фазе нагнетания – и ситуация повторяется.

Подробнее о видах и особенностях абьюзивных отношений мы писали здесь.

А вы или ваши близкие сталкивались со стокгольмским синдромом? Поделитесь своим опытом!

Другие статьи по теме:

Посттравматическое стрессовое расстройство: причины, симптомы, стадии. Рассказывает психиатр

8 отличий близости от созависимости в отношениях. Рассказывает психотерапевт

Очень ждем от вас комментарии и обратную связь, мы пишем статьи по вашим запросам. Задавайте вопросы и высказывайте мнение, это важно для нас! А если было интересно – подписывайтесь на канал.

И будьте здоровы!